Стрит-арт стал неотъемлемой частью культуры, формирующей городское пространство. Вместо граффити-подписей появляется все больше осмысленных надписей и рисунков, которые не только заставляют прохожего задуматься, но и создают атмосферу улицам и городу в целом.  

На днях самый известный в России бескомпромиссный уличный художник Кирилл Кто вместе с дизайнером Павлом Зюмкиным и группой художников создали роспись «Лоскутное одеяло» в переходе под мостом в 4-м Сыромятническом переулке в Москве, который долгое время был депрессивным местом. Тем самым Кто напомнил жителям столицы о том, что город — это «место взаимодействия, созидания, а не отчуждения и страха». Проект связал в один клубок уличных художников, арт-центр, представителей бизнеса и местную власть.

БОЛЬШАЯ ИДЕЯ поговорила с Кириллом о том, как ему это удалось.

— Недавно журналистка Colta.ru, описывая выставку московского акционизма и другие события в российской столице, сравнила Москву с лоскутным одеялом, где на одном лоскуте ощущаешь себя в цивилизованной Европе, а на другом — в мрачном средневековом государстве. Ваш проект называется «Лоскутное одеяло». Не пересекаются ли здесь смыслы?
 
— Вы знаете, мне совершенно некогда читать «Кольту» или ходить по выставкам. Перефразируя Фукуяму, «если что-то происходит, то только если это показывают на районе». То есть я не вижу этих акционистов в городе, и этих интерпретаций от журналистов тоже не вижу. Это какие-то виртуальные герметичные миры, жизнь насекомых. Поэтому отвечать буду только на ваш вопрос, не углубляясь в обоснованность сравнения.

Европа, во-первых, сама по себе неоднородна. Где-то мрачнее, где-то скучнее. Сама Европа — лоскутное одеяло. И средневековье тоже везде было разным. Дихотомия эта надуманная и весьма вульгарная. Наше лоскутное одеяло, конечно, тоже не всем поможет. Например, не сможет физически укрыть тех же бездомных, ночующих под этим мостом.


— В проекте «Лоскутное одеяло» были задействованы не только силы уличных художников, для которых подобный энтузиазм не в новинку, но и арт-центр «Винзавод», фирма, изготавливающая краски, и, что самое важное, районные власти. Как вам удалось связать эти ниточки? Как удалось наладить диалог с властями?
 
— С «Винзаводом» мы давние друзья, очень давние. Но дружба наша странная — иногда они втыкают палки в колеса, иногда помогают. Думаю, во всем всегда главную роль играет личностный фактор, а не тактические бенефиты — «Винзавод» состоит из людей, а не только из раскрученного бренда.

С городскими властями я работаю так или иначе с конца 90-х и не могу сказать, что за эти годы они в целом (а не отдельные редкие исключения) стали адекватнее. Но в данном случае что-то получилось сделать вместе. Что-то, да не все. Света под мостом по-прежнему нет, и лужа огромная, не налажен сток воды. Во многом это локальный пример того, что власть и администрация — балансодержатели объекта — не очень эффективны. Они бы и хотели работать лучше, но степень бюрократизированности такая, что легче иногда сделать что-то самовольно, без бумажки. Проект моих друзей partizaning.org — как раз про эту ситуацию.


— Какую роль в реализации проекта играла каждая из сторон? Каким образом был налажен механизм сотрудничества?
 
— Мы расписывали или, наоборот, «санитарили» под мостом уже долгое время. Несколько лет. Весной к нам обратилась главный редактор Winzavod Art Review Лена Пантелеева с предложением о сотрудничестве. Много времени было потрачено на налаживание диалога. К проекту я подключил Пашу Зюмкина, хорошего дизайнера, который в прошлом занимался брендингом, а сейчас активно вовлечен в социальные художественные сферы. С Пашей мы разработали проект, учитывающий ситуацию на местности, долго объясняли Управе, почему миметические ностальгизмы — Пушкиниана и прочее «ура, звонят колокола» — пошлы и вредны.

Дальше нужно было найти финансирование. Помог Леша Liquid (проект стрит-арт магазинов Standart), и буквально за один день удалось договориться с Андреем — директором фирмы Dulux, изготавливающей краски. Также подключился Ваня Пантелеев из «Новатек-Арт» (проект, посвященный нестандартной городской рекламе – при. авт.).

Главную роль, конечно, играли художники. Кому-то сначала была непонятна идея, нивелирующая их персональную эстетику. Но позже «коммунальность» состоялась вполне. Из более чем 10 авторов сложно вычленить чей-то лоскут, хотя каждый художник, там работавший, как и всякий давний автор, немалый эгоцентрик. Но «одеяло» на себя никто не тянул. Все поровну.


— В идею «лоскутного одеяла» вы вложили смысл наладить связь между городской средой и ее жителями, поскольку формат, по вашей задумке, позволяет каждому желающему «оставлять сообщение» на стенах и тем самым дополнять общую картину. Вполне вероятно, что «одеяло» будет обрастать не только осмысленными посланиями, но и может покрыться «неудобными» граффити. Кто будет заниматься устранением «стен позора»? И каким образом этот кто-то будет определять, какие записи нуждаются в устранении?
 
— Нужно заслужить право работать с городом. Но при этом все довольно демократично. Хочешь — иди, рисуй, пиши. Никнейм-граффити я не люблю, потому что это стыдно, когда тебе 30 лет, а кроме своего псевдонима тебе сказать нечего. Такие вещи будут удаляться нами. Уже удаляются. Я этим занимаюсь не только под мостом, и товарищи мои тоже. Социальные и политические послания будем оставлять, если они, конечно, комплиментарны нашим взглядам. Всякий может написать, но всякий и зацензурировать. Это улица. Тут «главных» нет.

— А как «получить право» на улицу?

— Работать, работать и еще раз работать. И со всякими индорными местами поменьше изменять улице.

— Вот вы очень категоричны по отношению к муралистам, которые в основном согласовывают свои действия, раскрашивая стены. А зачем вообще стритартеру быть несанкционированным, чтобы завоевать, в вашей терминологии, городскую среду? Обыватель вряд ли понимает, какие уличные рисунки согласованы, а какие нет.

— Да, это не считывается. Несогласованность — это часть внутреннего ритуала, дань граффити-идеологии — идеологии хардлайн-бомбинга. То есть сейчас мы делаем уже совсем другой продукт, но держимся за криминальность и своеволие.

— Пространство создает среду, мы знаем это в том числе по «теории разбитых окон». Как вы думаете, какие изменения ожидают мост в 4-м Сыромятническом переулке?

— Надеюсь, что балансодержатели и местные компании выполнят обещанное и все починят — не частично, а полностью; что местные жители начнут содействовать активистам больше, либо сами станут таковыми. Такое ощущение, что мне и моим друзьям художникам больше всех надо. Гонорары пока платил я, из личных средств. Краску тоже нашел я. Власти хотят чужими руками жар загребать, а чужие руки и рады. Печальная ситуация, но типичная.


— Планируете ли развивать подобную практику в других местах Москвы или других городах?

— Да, мы только этим и занимаемся.


— Вы как-то сказали, что уличный художник несет ответственность перед городом и его жителями. В чем состоит эта ответственность? И должны ли жители художнику что-то взамен?
 
— Ответственность в том, что нельзя делать работы, ориентированные на репрезентацию в сети, но не учитывающие специфику города, архитектуру, контекст. Это снобизм, это потеря аудитории. Актуальные художники, вышедшие из галерей со скуки на улицу, к сожалению, пока не очень это понимают, граффити-райтеры — тоже. Нам никто ничего не должен, это же не рынок.

Право делать добро надо уметь завоевать, это не долг и не привилегия. Это реально то, за что надо бороться, уметь отстоять, а не пенки снимать. Хотя общество иногда помогает. Отдельные люди приносят еду, некоторые материалы, кто-то просто говорит «спасибо». В целом, конечно, большинство людей паразитарно устроены, они ждут, когда за них всё сделают, и пользуются плодами чужого труда — власти, бизнеса, социальных институтов, отдельных активистов. Но мы меняем эту тенденцию.

Открытие моста на 4-ом Сыромятническом, фото и видео предоставлено организаторами проекта