БОЛЬШАЯ ИДЕЯ поговорила с одним из организаторов фестиваля «Джаз-Коктебель», директором концертного агентства CAD Евгенией Стрижевской.

 – Читала в одном из ваших интервью, что вы впервые попали на «Джаз-Коктебель» в 2005 году и были жутко недовольны. Вспомните свой первый Коктебель. Каким он был?

Да, я ехала в Крым в качестве журналиста, очень фееричная и воздушная, поскольку в Крым безумно хотела. Всё началось с первого же дня: когда мы с друзьями-музыкантами приехали, машина, которая должна была нас встретить, не встретила; нас должны были поселить, но не поселили. В общем, была куча таких организационных моментов, которые подпортили впечатление. Но когда мы с Вячеславом Криштофовичем-младшим сделали критическую статью про фестиваль, меня удивило, что очень многие моменты были учтены на будущее. Это подкупило и порадовало. С этого началось сотрудничество, и стало понятно, что оргкомитет трезво и с пониманием относится к конструктивной критике.

– Что изменилось в фестивале за 9 лет?

– В первую очередь, получен опыт сотрудничества с разного уровня музыкантами. Конечно, нам повезло с руководством, Лилия Млинарич – очень грамотный менеджер. Она много лет проработала в крупнейшей украинской корпорации, у неё колоссальный организаторский опыт.

Многие ругают «Джаз-Коктебель» за то, что там нет джаза. Это неправда – уже четыре года существует Волошинская сцена, на которой исполняется именно джаз. Также многие ругают фестиваль за то, что он стал платным. Дело в том, что в 2008 году Министерство культуры пообещало очень большую поддержку, но за месяц до фестиваля сообщило, что поддержки не будет. С этим, кстати, сталкивались очень многие украинские фестивали. Тогда пришлось брать плату за билеты. Но у нас осталась бесплатная дневная сцена для молодых музыкантов и ночная – для джем-сейшенов, где можно пообщаться и поиграть почти со всеми участниками фестиваля.

Кроме того, за эти годы у нас сложилось уникальное коктебельское сообщество, с которым мы находимся в плотном контакте и которое даже помогает с составлением музыкальной программы. Шесть лет подряд я вижу в первых рядах практически одних и тех же людей. Мы всё время с ними общаемся, это один живой организм.

 – Тем не менее, из года в год появляется вал критики по поводу фестиваля, начиная от цен, которые каждый год повышаются, состава исполнителей, заканчивая зверствами охраны. Как вы на это реагируете?

– По поводу музыкальной программы в целом я не могу найти критики по фестивалю. Я могу читать, что кому-то не понравилась какая-то конкретная группа. Мне самой некоторые группы могут не нравиться. Но если кому-то понравилось, а кому-то нет, значит, это как минимум талантливо.

По поводу ценообразования всё очень просто. Изначально абонемент на сцену Nu Jazz на все четыре дня стоил 450 гривен, потом вырос до 500. Но давайте возьмем 4 дня, каждый день по 5 концертов. Это сколько? 20 концертов. Причём 70% из них – это люди с мировыми именами. Поделим 500 гривен на 20. Получится 25 гривен за концерт. Это дорого? А вы съездите на Sziget или на «Усадьба Jazz», там билеты начинаются от 150 долларов. Понимаю, это Россия, другие заработки. Но у нас на Коктебеле 40% – россияне, и они ничего не говорят, им дешево.

По поводу охраны. Знаете, мне самой иногда хочется стать охраной, потому что, поверьте, я лично знаю начальника охраны Серёжу Кудлая, он с нами все 11 лет. Добрейшего человека я не встречала на свете, он только с виду очень грозный. Я точно знаю: если человек  ведёт себя адекватно, ни один из охранников не будет неадекватным. Другой вопрос в том, что из-за массовости мероприятия к охране добавляется пограничная служба и местная милиция. Мы не всегда можем отвечать за их действия, потому что это представители власти. Но когда люди – голые, пьяные, накуренные – ползут под сценой за гримёрку, камнями кидаются в исполнителей… Таких людей лучше вывести, и охрана делает это так, как может. Единственное, в чём я могу принять критику, так это в том, что у нас никак не получается нормально организовать процесс обмена билетов на браслеты, мы не успеваем контролировать разные моменты, поэтому случаются и очереди, и толпа, и всякое. Эта проблему каждый год стараемся решить. Надеюсь, что дальше с этим всё будет хорошо.

– За несколько лет существования фестиваля посёлок Коктебель сильно вырос, развилась инфраструктура, увеличился турпоток. Чем это можно объяснить? Как фестиваль смог сделать из поселка такой культурный центр?

– Мы могли бы и больше, но из-за нашей ментальности, с хитрецой, не так много получается. Например, бывает, мы приезжаем в конце лета на нашу территорию, чтобы арендовать её на неделю проведения фестиваля, а там стоит огромнейшая палатка, в которой говорят: заплатите нам 50 тысяч гривен, и мы, может быть, палатку уберём. И такое на каждом шагу!

А вообще, нам, наверное, повезло: мы попали в нужное время в нужное место. Фестиваль произошел неслучайно, он назревал очень давно, как и ренессанс Коктебеля. Потому что погибала набережная, погибал музей, погибал сам посёлок – он топил себя в собственной канализации, которой там просто не было. А сейчас уже, если не ошибаюсь, 55% посёлка снабжено канализацией. Наверное, людям нужен был минимальный повод. Им нужно было напомнить, что Волошин любил музыку и был одним из основателей нудизма... Кстати, за то, что фестиваль состоялся, нужно в первую очередь благодарить музыкантов.

Получилось так, что у нашего президента Лилии Млинарич был проект, в рамках которого надо было провести мероприятие без бюджетных средств. И только джазовые музыканты согласились поехать в Коктебель, не зная, сколько им заплатят и заплатят ли вообще, не понятно было, где им жить и чем их будут кормить – они поехали только ради того, чтобы поиграть свою музыку. Всё делалось на общественных началах при помощи Дмитрия Киселёва, который является почётным президентом фестиваля. Собрались люди, которые хотели сделать хорошее интересное дело, нашли под эту идею меценатов. Кстати, меценаты после первого же фестиваля начали заниматься реставрацией набережной, дома Волошина и прилегающей территории, поставили ему памятник…  

Правда, с одной стороны, мы привели в Коктебель людей, но с другой, нас обвиняют в том, что мы Коктебель немножко «опопсили» и сделали его популярным не только для нашей аудитории. Попробуйте пройти ночью по коктебельской набережной – вы сойдете с ума, потому что такое ощущение, что вы идёте в огромных наушниках и слушаете самые отстойные радиостанции, переключая их каждые пять секунд. Это всё дискотеки и ночные клубы. Мы стараемся сейчас с этим как-то бороться…

– Как?!

– У нас есть одна очень интересная идея, которая будет осуществляться, мы очень надеемся, при поддержке местной власти.

– Расскажите!

– Всё началось с того, что в Крыму Партия Регионов повесила плакаты о том, что «Джаз-Коктебель» – это их мероприятие. Мы тогда немножко возмущались, но потом с нами начали советоваться и прислушиваться, и мы включили фестиваль в «Месяц джаза в Крыму» в 2012 году. Это как раз была инициатива министра туризма.

Вот, кстати, я сотрудничаю с фестивалем «Країна Мрій», и в прошлом году (а в этом году фестивалю уже 10 лет – прим. авт.) он прошёл при поддержке Киевской государственной администрации. Это удивительно и безумно приятно, что власть всё-таки хотя бы по чуть-чуть обращает внимание на достойные культурные проекты. Не так всё безнадежно, как пару лет назад.

– Но для этого десять лет понадобилось.

– Да, чтобы тебя услышали, надо было выстоять, и тогда на тебя стали обращать внимание.

Вот крымский министр туризма (Александр Лиев - прим. авт.) очень инициативный, он столько всего предлагал на будущее, что это не может не радовать. На юбилейном «Джаз-Коктебеле» нам удалось сделать проект, на открытии которого был министр. На набережной возле памятника Волошину мы поставили арт-объект «Облако счастья» известного киевского культурного деятеля Фёдора Баландина и художника Константина Скритуцкого. Мы верим, что министр подхватил идею, и теперь подобные арт-проекты начнут появляться не только в Коктебеле.

Мы хотим набережную превратить в такой мини-Монмартр. На этот фестиваль у нас есть  грандиознейшая идея, которую мы придумали вместе с Гудзем (вокалист Gogol Bordello – прим. авт.).

– Вот вы восстановили дом Волошина, провели канализацию, поставили арт-объект, но зачем это вам? Что вас мотивирует выйти за рамки фестиваля и развивать пространство вокруг?

– Вы знаете, это жизнь… Недавно об этом думала и хотела поделиться. Самый грустный день в году – это день, когда заканчивается фестиваль. Ради фестиваля ты живёшь и работаешь целый год, и чувствуешь себя безумно… А когда фестиваль заканчивается и начинают разбирать сцену, ты чувствуешь себя ненужным и невостребованным. Когда ты понимаешь, что у тебя есть миссия, и занимаешься не то чтобы любимым, а идеальным делом, которое приносит невероятное удовольствие и потрясающие эмоции, то ты входишь в определённый катарсис и хочешь сделать много всего. Ты чувствуешь, что причастен к созданию чего-то светлого, великого. Это то, ради чего мы приходим в этот мир! Ну и, конечно, у каждого из нас зарплата миллион в месяц, понятное дело (Смеется).

– Что касается вашей благотворительной деятельности – ремонта набережной и так далее – я слышала такую историю, что местные чиновники вынуждают делать это, постоянно что-то требуют.

– Это абсолютная неправда. Ничего не требуют. Могу рассказать о другом. В один из первых фестивалей, кажется, в 2009 году, к нам приехала огромнейшая сцена и не смогла проехать, потому что дороги не было. Президент фестиваля лично оплатила 6 или 7 грузовиков щебня, и появилась какая-никакая грунтовая дорога к сцене Nu Jazz. И мы делаем это каждый год, и ждем, что туда проложат стационарную асфальтированную дорогу. Или вот с канализацией: мы где-то что-то начали, а люди уже понимают, что если будут улучшать условия, то смогут просить за жилье не 10 долларов, а 25.

Друзья фестиваля постоянно занимаются меценатством, отчасти помогают благотворительными взносами. Бывает даже, что кому-то из меценатов нравится какой-то музыкант, и он берёт на себя его обеспечение или приезд в Украину – безвозмездно. А власть нас любит и ценит, и мы были бы рады, если бы любила и ценила еще больше.

Евгения Стрижевская, организатор фестиваля «Джаз-Коктебель», директор концертного агентства CAD

– Что ожидается на «Джаз-Коктебеле» в этом году?

– Мы сохраняем традицию национальных дней. В этом году у нас дни Британии и Грузии. Впервые мы со своими pre-party выезжаем в Грузию. Первый звёздный британец уже появился на сайте – это Bonobo, появятся еще звезды. Традиции сцен будут соблюдены, появления музыкантов и новых имен – тоже.

Могу сказать, что сейчас мы ведём серьезную борьбу по спасению открытой дневной сцены, потому как это социальный проект. С ней есть сложности, но верим, что справимся с этим.

– Что за сложности?

– Финансовые сложности, так как некоторые партнёры иногда себя изживают, а фестиваль – это живой организм, и пока не начата предпродажа билетов, нам сложно что-то гарантировать. Я верю в то, что эта сцена будет. Надеюсь, появится новая ночная сцена – электронная. Сейчас обсуждаем такую возможность. Будет много интересных украинских имён.

Из новых традиций – продолжать дополнять Коктебель арт-объектами. Кроме того, в этом году фестиваль будет идти почти 10 дней благодаря нашему партнёрскому фестивалю «АртиШок». Это такой поликультурный фестиваль, который будет идти два дня до «Джаз-Коктебеля», четыре дня одновременно с ним и два дня после.

Можно будет прикоснуться ко всем видам искусства.