Причины, методология, промежуточные результаты и выводы работы будут отображены в ряде резюмирующих материалов, в соответствии с пройденными этапами исследования.

Выявление определенных тенденций в поведении, характерном для филантропии, а также способов и причин формирования данных тенденций, помогут соотнестись с мировыми практиками и изменениями в области социальных инноваций, социального лидерства, предпринимательства, инвестирования и краудфандинга, как инструмента для реализации процесса взаимодействия в данной системе.

Финальной целью этого путешествия является разработка инструментов для построения качественного взаимодействия между лидером и “стратегическим филантропом”.

Первый материал серии основан на диалоге между участниками исследовательской команды, Ириной Соловей, соосновательницей “Гараж Генг” и платформы социальных инноваций “Велика Ідея”, и Иваном Беля, экспертом по моделированию решений для устойчивого развития.

Иван:

Как ты думаешь, что подтолкнуло Гараж Генг начать определенный процесс исследования в области привычек филантропии, стилей мышления филантропов и, в общем, модели восприятия? Что такое филантропия в 21 веке?

Ирина: 

С одной стороны, мы наблюдаем дифференциацию краудфандингових площадок. Это свидетельствует о том, что такой метод для старта проектов набирает популярность. Сообщества глубже понимают свои потребности и создают более удобные инструменты для вазимодйтвия с интересующими их проектами. Это означает, что Спильнокошт, как универсальная краудфандинговая площадка, должен представить себя в новой роли, переосмыслить свою лидерскую позицию. И синхронизироваться с тем направлением, в котором будет развиваться филантропия.

Есть определенные вызовы и проблемы, которые существуют на уровне проектов, представляемых на Спильнокоште. Проекты, интересные и содержательные, видят филантропию, как проявление сочувствия, как реакцию на неспособность привлекать средства иным образом. В случае, если эта тенденция сохранится, в краудфандинг будут приходить рассчитывая на поддержку только как на спонтанное проявление эмпатии.

Такие проекты имеют влияние, которое позволяет проявить широкий спектр  симптомов в обществе, но они не дают импульса для креативного развития общества и для развития навыков выявления проблем для проектов иного порядка, ориентированных на работу с комплексными задачами. Последние часто сложны для понимания, но более результативны и могут продуцировать более системный эффект. Они решают задачи, характер которых не всегда очевиден, а решение не всегда происходит быстро.

На сегодняшний день посетители платформы проявляют больше внимания к проектам, которые сосредоточены на “хороших” вещах, но недостаточно эффективных, если говорить о социальном влиянии. Это, на наш взгляд, некая форма патриотизма, работа с определенными категориями мышления.

С другой стороны, есть люди, которые поддерживают проекты регулярно, на ощутимые суммы, но когда мы общаемся с ними глубже, то открываем для себя, что они не вовлекаются в содержание проектов с системным подходом.

Иван:

Сейчас происходит смысловой синтез. С одной стороны, это краудфандинг, как инструмент филантропии, а с другой стороны, многие говорят о социальных инновациях и поддержке проектов, которые имели бы влияние на решение важных проблем. Как ты думаешь, почему происходит сдвиг, новая интерпретация этого смыслового поля краудфандинга как инструмента не только для филантропии? Почему филантропия становится источником для запуска социальных инноваций, в том числе?

Ирина:

Начну с конца. Хорошая социальная инновация, по своей природе, инициируется теми людьми, которые будут пользоваться результатами этой социальной инновации. Сейчас понимание этого есть, но практикуется редко. Возможно потому, что те, кто хотел бы делать социальные инновации, пользуются исключительно собственным видением того, что было бы хорошо для людей. Чтобы мы могли говорить о развитии новых сценариев, которые формируются в городе и стране, это решение должно рождаться в диалоге – через общение людей с разными представлениями о мире и продуктивном решении.

Из этого разнообразия идей, как своеобразного гумуса, могут рождаться решения, заряженные силой определенного стиля творчества социального инноватора, но в то же время – учитывающие объективную реальность. Только так формируются если не уникальные, то, по крайней мере, имеющие реальное влияние вещи.

Иван:

В чем различие ролей социального предпринимателя, стратегического филантропа и лидера, который инициирует проект с амбициями социальной инновации или с решением, находкой какой-то интересной идеи? Ведь, по сути, обе позиции являются лидерскими, та и та позиция является осознанной в методе своей стратегической работы. Почему они должны взаимодействовать и выстраивать диалог?

Ирина:

Думаю, что это специфика сегодняшней ситуации в Украине. Простые проблемы, или технические, мы уже решаем достаточно оперативно: нет оборудования какого-то у армии – собрали деньги, закупили и поставили; не хватает каких-то медикаментов в больнице, организовались – предоставили. Это то, что я называю техническими проблемами, но у нас есть большое количество системных проблем. Решение которых зависит от того, как мы можем адаптировать себя к новой ситуации. Подобная адаптивная проблема предполагает изменения в том, как мы понимаем ее, как мы смотрим на возможное решение.

Такой сдвиг в сознании, начинается с достаточно откровенного разговора. В ходе этого разговора есть желание найти взаимопонимание, посмотреть на ситуацию через призму собеседника, тогда, общее понимание дает энергию для совместного прорыва.

Это – достаточно непростой процесс, но он критичен. Подобный диалог должен осуществляться как в маленьких группах, так и в более численных и амбициозных сообществах, и даже между государствами.

Если мы говорим о диалоге между социальным лидером и стратегическим филантропом, то это процесс, в котором имеет крайнее значение доверие и взаимодополнение. Социальный лидер принимает ответственность за действие в определенном поле, опираясь на то, что будут использованы его специфические таланты. Стратегический филантроп, который поддерживает экспертизу социального лидера финансами или другими ресурсами, делегирует ему использование этих талантов в той сфере, где они критически необходимы. В какой-то другой ситуации, эти люди могут поменяться ролями. Из их диалога произрастает культура взаимодополнения и компенсации талантов различных сфер. Эта культура позволит формировать системные решения и качественно их воплощать.

Иван:

Чего сейчас не хватает этим людям? Что не позволяет им поддерживать этот диалог? Почему сейчас нет этого диалога между стратегическим филантропом (предпринимателем) и лидером (инициатором) проекта? Была ли такая культура ранее, в контексте социальных изменений и воздействия инновации, или же, это возникающий феномен, который необходимо культивировать и развивать?

Ирина: 

Я склоняюсь к мысли, что это возникающее явление.

У нас в Украине, в нашем контексте, какое-то время никто не брал ответственности за то, что происходит в обществе. В западных странах существовало условное разграничение, некий социальный договор, кто несет ответственность и за какие сферы. Предполагалось, что люди заботятся о своем частном пространстве и качестве жизни, а правительственные структуры заботятся о сфере общественных интересов и уровне общественного благополучия. Дело в том, что мы, украинцы, своей апатией, а западный мир – таким разграничением, создали себе столько проблем, что игнорировать их уже опасно.  

Любая реформа в Украине предполагает, что даже если решение было разработано в одной сфере, то сопровождение и воплощение этой реформы обязательно задевает другие сферы. Возникает необходимость координировать работу нескольких министерств, для того чтобы эта реформа была воплощена эффективно.

В основном, этими вопросами занимаются люди, которые происходят из другой культурной сферы, отличной от культуры взаимодействия. И сейчас мы даже не можем в необходимой мере дополнить их ряды теми людьми, которые происходят прямо из культуры диалога. Некоторые процессы лучше даже не начинать, если нет уверенности в возможности их завершения, а завершить их можно только при наличии диалога.

Иван:

Сейчас, особенно в западной и американской культуре, все больше говорят о социально-ответственном бизнесе. О том, что дефиниция бизнеса должна быть по определению такой: бизнес дает социальную ценность. После 20 века мы понимаем, что потребительство это – конкурентная культура, которая заходит в тупик и является токсичной. Соответственно, иерархия в этих организациях, с точки зрения управления человеческого капитала, становится неэффективной и рассыпается.

Возможно ли слияние между социальным лидерством и бизнесом? Что можно подразумевать под социально-ответственным бизнесом, и чем он отличается от обычного?

Ирина:

Я думаю, что социально-ответственным бизнесом управляет социально-ответственный лидер. На сегодняшний день образ этого лидерства активно формируется, но еще не стал до конца осознанным и воспринятым, и не транслируется через какие-то культурные продукты, как кино или книги.

Я думаю, что сейчас будут писать много книг о том, что сделал Обама и как он это сделал. Он производит огромные волны своими действиями и поступками. То, какой эффект он и подобные ему лидеры производят на людей, нельзя обозначить лишь харизмой. Это – невероятная человечность и умение привнести эту человечность в такие сухие вещи, как управление государством. Наверное, это – изменение в управленческом дискурсе, из которого всегда пытались исключить человеческий фактор.

Сейчас человек все чаще рассматривается как индивидуум, выражающий разумную позицию.

Содержанием такого выражения может быть история, рассказанная в диалоге с другим человеком. Таким образом, проявляется человечность, которая будет иметь серьезное влияние на образ лидерства.

“Сначала измени себя, а затем измени мир” станет не красивой фразой, а руководством к действию. Не переделывать мир под видение, которое есть у лидера, а переделывать себя под это видение, в первую очередь.

Иван:

С чего нужно начинать и на что нужно обращать внимание для того, чтобы объединить две характеристики человечность и лидерство?

Ирина:

Лидерство для меня это –  человечность и решительность. Человечность – это такая открытость, доверие, эмпатия. Решительность – это уже выбор, со способностью различия результатов и последствий выбора, с одинаковой заботой о результатах и последствиях, с последующим анализом.

Существует цикл, в котором важно, задает ли лидер себе вопрос: а что есть результатом моей открытости? что есть результатом моего выбора? 

Иван:

Может ли быть Дизайн-мышление основным методом в работе социального лидера? С чего нужно начинать и на что обращать внимание?

Ирина:

Дизайн-мышление воспринимается как технология для работы с внешним миром, и первое, с чего нужно начинать – это не доверять каким-то статьям и практикам, а испытать на себе и научиться верить своему опыту.

Использование подхода дизайн мышления для формирования и изобретения себя даст непосредственный опыт, и тогда можно более уверенно применять это к внешним процессам.

Иван:

То есть, социальные инновации и лидерство начинается в первую очередь с того, что человека волнует и чем он интересуется, каков набор его ценностей?

Ирина:

Каждый человек, на разном уровне, интуитивно пробует в этом разобраться. Необходимо продолжать совершенствоваться в этом. Я начала с того, что решила научиться задавать вопросы. Мне всегда было интересно искать ответы на вопросы, но я была уверена, что формулировать вопросы это – естественно, и что я знаю, как это делать, не задумываясь. В моем случае, точка отсчета – это умение задавать вопросы. У других людей начало этого процесса может выглядеть иначе.

Иван:

Как человеку определить, что его на самом деле волнует?

Ирина:

Это довольно сложно понять, что тебя интересует и как это сформулировать. Часто на это уходят годы. Стоит начать с дисциплинирования себя и выбрать один интерес, даже если какое-то время спустя он окажется не истинным. Затем, этот интерес необходимо отработать до конца, чтобы в соответствующий момент почувствовать необходимость в новом. “Какая моя цель, и вокруг какой цели я себя организовываю?” – вот вопрос, который помогает рефлексировать о подлинности намерений и позволяет быть честным самим с собой. Потом, у человека появляется стремление к этой ясности и легкости – с появлением самого “Я”, вместо каши из целей и фокусов.

Иван:

Чем отличаются трендовое понятие “лидерство” от настоящего  социального лидерства? Быть честным перед самим собой – это доступ к социальному лидерству?

Ирина:

Возможно, это самый честный и одновременно самый сложный ответ. Я наблюдаю такое стремление у многих, но мало кто об этом открыто говорит.