Кто-то зовет его Джерси, кто-то – Дрезденом. Есть и такие, кто называет Днепродзержинск ласково – Дзержик. В Днепродзержинске (население 243 199 чел., площадь 138 кв.м.) я прожила целых семь дней этой зимой. Теперь уже лето, а раньше любое воспоминание о том времени вгоняло меня в депрессию.

В Джерси я приехала по приглашению Светы. Она восемь лет прожила в богемной среде Харькова, а два года назад решила взять себя в руки: устроиться на нормальную работу со средним уровнем скучности, с графиком понедельник-пятница с 9 до 17 и со своевременной выплатой хорошей заработной платы.

«Джерси – это город, в котором ты ничего, кроме работы, не делаешь», – говорит она. Свете было скучно, и она пригласила меня на неделю в качестве резидента. За еду, чай и «егермейстер» я должна была обсуждать со Светой ее концепцию тактильного арта и составлять компанию в незатейливых кухонных беседах.

Приглашение в Днепродзержинск я получила спустя месяц после возвращения из Берлина, и перспектива внедрения в совершенно противоположную Европе среду меня, честно признаюсь, прельщала: уродливые улицы, металлический флер заводского воздуха и ощущение отсутствия культурной жизни – что может быть интереснее после умопомрачительных проспектов, роскошных музеев и высокоинтеллектуального окружения? Да, ничего интереснее Днепродзержинска быть не могло. Это как выпить после молока рассол.

У меня было немало ожиданий от этой так называемой резиденции. Я представляла, как вместе со Светой буду ходить по местным музеям, вдохновляясь заводским соц-артом, посещать бары и дискотеки с периферийными фриками и гопниками и писать по следам происходящего гонзо-рассказы, гулять по набережной заржавевшего от выхлопов Днепра и изо дня в день восхищаться гигантскими плодоносящими трубами.

Целую неделю до моего приезда мы активно обсуждали, как нам будет весело, как мигом развеется февральская тоска, и мне не терпелось сесть на поезд и очутиться в милом маленьком Джерси, на островке советского индустриального могущества.

Однако я не питала особенных иллюзий. Понимала, что самое важное – это не будущее, а путь к нему, и что ожидания, как правило, оправдываются совсем не так, как мечталось. Поэтому я совершенно не удивилась, когда очутилась на кухне у Светы с бокалом новогоднего мартини, абсолютно четко осознавая: все пойдет совсем не так, как я думала.

И все пошло не так. Этот вечер мы провели, не выходя из дома, ни разу не поговорив о тактильном искусстве и даже не заикнувшись про «егермейстер». Кроме того, в тот вечер у меня появился конкурент.

Денис, музыкант из богемного Харькова, как и я, приехал к Свете на эту самую «резиденцию». За еду, чай и «егермейстер». Правда, вместо того, чтобы обсуждать концепцию тактильного арта, он должен был обучать Свету игре на гитаре – так, чтобы она смогла более-менее прилично изобразить нежного Питера Бродерика. Поскольку Света давно ждала того дня, когда возьмет в руки гитару и, закатив глаза, исполнит лирическую композицию в сто раз лучше, чем сам Питер, то после бокала мартини и папиросы она сразу же отправила Дениса за гитарой.

Остаток вечера прошел под громкое разучивание положения струн в пространстве и времени и под вопли «Пальцам-то как больно, ой-ой!» В ту ночь я спала на полу в комнате, в которой гулял ветер и не было мебели, а под утро, заполучив дюжину синяков на лопатках и коленях, перелегла на маленькую ветхую тахту «Юность». Наутро болело абсолютно все.

И наутро я никуда не пошла. Ни гулять по набережной ржавого Днепра, ни по музеям, ни даже в бар. В квартире было несколько окон, через них я и изучала Джерси: маленький, мрачный, тоскливый городок. Весь день прошел в пережевывании мыслей о надвигающейся тоске, и я пыталась понять: «Со мной что-то не так или с городом?».

Все последующие дни этот вопрос не выходил из головы. Тоска углублялась, на лбу между бровями сформировалась устойчивая гармошка, а в ушных раковинах застряли аккорды нежнейшего Питера Бродерика. Я чувствовала, что вот-вот умру. Но в последний день перед отъездом на помощь пришел Брежнев.

Знакомые описывали мне «Брежнев» как клуб, где собирается днепродзержинская богема, поэтому, само собой, после литров пролитых в глубине души слез я не могла не посетить это место. Внизу, в подвале, нас встретили приветливые работники клуба, которые незатейливо предложили выпить сразу же, не снимая пальто. В зале было душно. За пластиковыми столиками уже собрались гости, которые тоже выпили, не снимая пальто.

Нас подсадили к одной компании прямо возле сцены. На книжной полке лежала милицейская фуражка, и Денис не раздумывая надел ее на голову. На сцену вышел мужчина с гитарой – одно лицо с моим соседом, который каждый вечер напивается до белки и ложится под калитку, чтобы поведать прохожим философию своей жизни, а утром прикидывается работником автостоянки на продуктовом рынке. Мужчина с гитарой оказался лидером безымянного бэнда, любящим поучаствовать в джем-сейшнах и, кстати, поведать о своей философии жизни тоже.

И вот начался джем, гитарист взял с полки томик сочинений Брежнева и стал ловко зачитывать под музыку цитаты. «Неплохо», – сказала я на ухо Свете. Света заулыбалась и выпила местный коктейль.

Тоска потихоньку стала нас покидать, и тут вдруг на сцену выскочила компания в кепках и спортивных штанах. Они схватили инструменты и принялись исполнять песни Михаила Круга. «Владимирский централ, ветер северный… Вам нравится? Продолжать, ребята?». Гости одобрительно хлопали и подпевали. Со сцены падали стулья и шляпы. Мы начали понимать: что-то пошло не так. Схватили бокалы с недопитыми напитками, поднялись на улицу, наполнили их первым за неделю «егермейстером», посмотрели друг на друга и, кажется, одновременно произнесли: «Уходим отсюда».

Остаток ночи мы бродили с «егермейстером» по Джерси, обсуждали всякую чушь и периодически теряли друг друга из виду. В ту ночь я ощущала себя как ежик в тумане, который переел варенья и послал медвежонка. «Если меня нет, то и тебя не будет».

Туман рассеялся лишь утром. Я смотрела в окно, тяжело курила и думала: «Ну вот, сегодня уеду домой». А дома подумала: «Ну вот, и тоска прошла. Хороший все-таки город этот Джерси, надо будет о нем написать».

Дивне мiсце – это рубрика о местах, в которых бывает не каждый. Это места, наполненные воспоминаниями, личными и чужими историями. Места, в которых порой творится непонятное, необъяснимое, уникальное. Или же, на первый взгляд, совершенно обыденное, но при этом не оставляющее равнодушным. Если вы знаете такие места, расскажите о них на Большой Идее! Присылайте свои рассказы на [email protected]