Художник и экософ Геннадий Фисун шесть лет назад отказался жить в городе и уехал в маленькое село Малая Янисоль в Донецкой области, где занялся поисками украинской архаики и собственной идентичности, и понял, что для того, чтобы выжить в современном мире, нужно отказаться от культуры. Недавно он вернулся из очередного путешествия вглубь себя, проведя 42 дня в степи, и поделился с БОЛЬШОЙ ИДЕЕЙ своей практикой.

Малая Янисоль – это даже не село, это маленькое частное домовладение вдали от коммуникаций, где нет дорог, а есть лишь степь и знаменитая историческими событиями речка Калка. Мой побег из города – это интуитивный, идеалистический порыв: я искал место, которое подходило бы под мои критерии – удаленность от цивилизации, степной, сакрально насыщенный ландшафт, присутствие речки, леса. Уже позже, изучая футурологов и социологов, я узнал, что существует такое понятие, как «зона покоя». Возможно, я искал именно ее. Городской ритм, который мы набрали в 90-х и в 2000-х, подразумевает, что у человека образовывается стресс. Накапливается незаметно. Естественно, первая защитная реакция человека – самосохранение. Человек пытается уйти от этого стресса: кто-то начинает пить, кто-то – прыгать с парашютом. Мне захотелось именно погружения, путешествия в древность.

Инициация

Малая Янисоль находится всего в двух часах езды от Донецка, на границе Запорожской и Донецкой областей. Природа там такая, что ощущение, будто сейчас из-за угла выйдет динозавр. Нет людей, нет промышленности, люди живут очень раскиданно. Бывает, что машина проедет всего раз в четыре дня. Когда я впервые туда приехал, я жил один, у меня был мешок крупы, мешок муки, была печка, уголь  дрова, дом завалило снегом, и я никуда не ходил в течение двух месяцев. Очень экстремальный опыт, надо сказать.

Для меня это был такой интуитивный порыв уйти в зону комфорта. Город ведь не является зоной комфорта. Я поехал искать свой личный миф. Это не просто аскеза. Аскеза – это все-таки конкретная практика конкретной конфессии. Я пытался искать свой личный миф, связь с богом, но не с Богом, каким мы привыкли его воспринимать. Бог – от слова «богатый», великий, могущественный. И первым на этом пути я встретил себя. Это был я – жалкий, испуганный, потерянный.

В детстве у меня была советская книга про индейцев, как и у всех подростков. Я прочитал о новахо – горном племени, в котором юноша должен был пройти обряд инициации, как принято в архаичном обществе. А я как раз искал архаику. Многие покидают город и уезжают в село, чтобы есть сало и выращивать помидоры, я же хотел совершенно другого – удалиться в этот советский оазис, эту закрытую систему, и преодолеть ее, доказать свою социальную адаптацию. Теперь это постоянно питает меня.

Идентификация 

Украинцы мало понимают, кто они есть на самом деле. Поэтому вполне логично, что после инициации у меня последовал процесс идентификации. Проходил он, как у всех запутавшихся молодых народов. Кто «мы»? Кто «они»? Сложные философские вопросы встали. Янисоль стала той настоящей зоной комфорта, в которой мне многое из этого стало понятно. Когда я размышлял об идентификации, то понял, что любая культура, любая надстройка над природой в виде цивилизации и даже скорее псевдоцивилизации, каковой является наше информационное общество – мешает нам говорить со своей Матерью, с природой.

Я впервые в жизни увидел восход Луны, когда огромный желтый шар выползает из-за горизонта в степи. Это как огромная вспышка, но без звука, потому что мы в городе привыкли к звукам. Я увидел все состояния природы: весна, лето, зима, осень – все оттенки, все детали. Впервые в жизни увидел, как туман за один день съедает снег. Стал различать туман по запаху. Живя на природе, я слышал, как пахнут елки, нагретые на солнце, за полкилометра от дома. Я узнал себя архаичного, пропутешествовал в глубь времен.

Естественно, с местным населением у меня быстро начались конфликты. Первое, что вызвало конфликт – разница потенциалов. С самого начала произошел экологический конфликт: люди беспощадно повсюду раскидывали мусор. Они начали привозить его и сваливать прямо к моему дому или в речку. Потому что у советских людей, которые живут на природе, в колхозах, есть неправильное, извращенное понимание среды. Им кажется, что если есть дыра в земле, то надо ее засыпать чем угодно. Они не воспринимают местность как набор балок, речек, ландшафта. Потом стали возникать вопросы по поводу скота, который однажды чуть не раздавил моего малыша, ползавшего по земле. Я начал искать компромиссы, но – бесполезно. Ко мне было такое отношение: «Он не такой, как мы». Конфликт быстро перерос в трагедию, мне было очень тяжело.

Получив свою зону комфорта в этой степи, я стал развивать архаичную культуру – глину. Ведь глина – это одно из первых видов искусства, возникшее 15 тысяч лет назад, когда человек начал отделять себя от природы и использовать камень и кость в быту. С помощью лепки из глины они впервые пытались наладить диалог с природой, уговорить ее смилостивиться. Так у меня пришла идея создания выездной мастерской в степи, где нет ни гончарных кругов на электричестве, ни особых современных инструментов. И я сделал такую мастерскую.

Правда, лишился многих друзей, поскольку им было неудобно ко мне ездить. Оказывается, самый простой быт – без душа и туалета в доме – это уже сложно для современного человека. В конце концов, мы с друзьями естественно отдалились друг от друга. Но появились новые люди, которые стали приезжать ко мне на время. Так, постепенно село Малая Янисоль появилось на карте Украины. Мы стали устраивать там фестивали, вечера кино, концерты небольших театральных и музыкальных коллективов. Это стало такой интервенцией, которая превратилась в небольшой феномен. Правда, все равно большую часть времени я там провожу один. Иногда со мной там находятся сыновья, им там очень нравится. Им нравится территория, на которой нет правил, а это детей очень сильно развивает и физически, и духовно.

Правила жизни

После идентификации у меня появились правила жизни. Первое из правил: будь осторожен. Например, когда степь начинает расти, уже в конце марта появляются первые степные цветы. Это тонкие, миниатюрные растения, очень хрупкие, а среда для них очень экстремальная, в степи идет постоянная битва за воду и полутень. И ты понимаешь, что одним движением можешь уничтожить все это. Второе правило – да здравствует смерть всех культур на планете Земля. Культура – это нечто выведенное селекционным путем. В мире еще есть очаги, которые еще сохранили бескультурность – на Востоке, преимущественно. Глядя на наш индустриальный мир, складывается впечатление, что они выживут со своим бескультурьем, а мы погибнем. Постепенно у меня образовалась такая философия – экософия, на основе которой я создал экологическую организацию «Разумное будущее». Я говорю о том, что на самом деле культура – это не цель, а инструмент.

Есть вещи, которые бы у меня в голове без этого самоустранения, перезагрузки в Янисоли, не родились бы. Как это повлияло на мою повседневность? Во-первых, я стал здоровее, стрессоустойчивее, сильнее. Во-вторых, перестал попадать под влияние культурных артефактов и феноменов, вирусов общественного сознания. В этом смысле я обрел, пожалуй, какую-то свободу. Правда, появилась надменность к цивилизации. Например, в последний раз я вернулся из степи и зашел в социальную сеть и понял, что забыл, где располагаются какие кнопки, а люди, которые там переговаривались, показались мне низкими и жалкими.

Это, конечно, неправильно, – сказала мне внутренняя этика. Но природа сказала мне: на, смотри, это ты. Этика как основа культуры должна быть тоже разрушена, потому что она связана с комплексами и страхами, например, чувством вины, которое отдаляет тебя от понимания сути. Странно, но в нашей культуре нет традиции удаляться. Удаляться не туда, где тебе лучше, чем здесь – как многие уезжают на острова. Нам нужно организовать движение наоборот: двигаться от места, где лучше, туда, где хуже. Тогда мы станем более осознанными и чуткими к себе и к жизни вокруг.

Фото: Геннадий Фисун via Facebook