Александр Пасхавер – заслуженный экономист Украины, советник трех из пяти президентов Украины, занимался внедрением рыночных реформ в нашей стране. На одной из «Львівських балачок», которые организовывает speak-easy бар Libraria, Пасхавер рассказал, как украинцы своими руками создали олигархический капитализм, от которого страдают уже не первый десяток лет, почему он такой устойчивый и как путь смены ценностей может привести наше общество к эффективной экономической системе.

 «Я выделяю по три важнейших обстоятельства: те, которые выражают историческую тенденцию, и те, которые отображают наши свойства как народа, – говорит Александр Пасхавер. – Именно эти последние обстоятельства работают как ограничение, они сопротивляются исторической тенденции. И вот эта борьба – это то, в чем мы живем». 

Исторические тенденции

Обстоятельство 1. Развал Российской империи

В ХХ веке было шесть великих европейских империй: британская, французская, австро-венгерская, турецкая, российская, германская. В XX веке они все развалились. Германская империя попыталась восстановиться на новой основе, что привело к социальной катастрофе в этой стране. Все эти империи, за исключением российской, прошли тяжелейшие испытания отказа от имперской ментальности. У них были разные судьбы: Британская империя начала разваливать себя сама, то есть предлагать независимость своим колониям. Обратите внимание, что Франция была на порядок сильнее Алжира, но проиграла. Это значит, что если кто-то работает по исторической тенденции, а кто-то против, то соотношение сил не так уж и определяющее. Так или иначе, все империи проиграли. Единственная страна и народ, которая не согласилась с этим, – это Российская империя в ее нынешнем виде. Их реакция на события, связанные с Украиной, показывают, что они готовы восстанавливать империю земли.

Империи развалились, потому что это стало невыгодно. Они не исчезли, а приобрели иные формы. Империи имели смысл тогда, когда это было выгодно экономически, технически, морально или по военным соображениям. То, что было возможно тогда, невозможно сейчас. Например, бельгийский король Леопольд ІІ в виде наказания тех, кто плохо работал в Конго, практиковал отрубание ладони левой руки.

Сейчас прямая эксплуатация невозможна. Напротив, когда вы приобретаете землю, вы скорее потеряете деньги, нежели заработаете. Стратегически это также не дает особых результатов. Поэтому империи земли устарели. И поведение России в нашей ситуации идет против исторической тенденции.

Вместо империй земли возникают империи активов. В период, когда я занимался приватизацией, я был связан с Чубайсом (русский политик, идеолог реформ 1990-х гг. – прим. авт.). Он говорил: «Даже не мечтайте, что мы у вас будем завоевывать Крым, мы его купим». Он понимал, что кончилась империя земли, а началась империя активов. И если бы Путин пошел по этому пути, то у нас были бы большие проблемы. То есть Путин ошибся на семьдесят лет, пойдя по пути восстановления империи земли. Он проиграет, потому что идет против исторической тенденции. Когда я вижу, как ведет себя господин Путин, то у меня складывается впечатления, что он наш агент, ведь он создает нам нацию, страну, армию. Если бы Чубайс был на его месте, то нам было бы значительно сложнее.

Обстоятельство 2. Постиндустриальная революция

Цифровая экономика резко ускорила процесс создания и использования знаний. Это один из факторов, который повлиял на возникновение постиндустриальной революции. Цифровая революция ускорила развитие технологий во всех сферах человеческой деятельности. Сейчас обновление – часть технологического процесса, то есть технологии обновляются постепенно. Вскоре сам процесс обновления будет обычным для любого технологического процесса.  Это значит, что метод управления, люди, которые управляют, и деятельность рабочих будут отличаться от традиционных. 

Но если этот тип технологии перестанет быть главенствующим, а обновление будет преобладать, то это значит уничтожение той индустрии, на которой держится олигархический капитализм. Этот тип индустрии станет периферией. Этот фактор очень важен для нас, потому что этот тип капитализма должен ослабеть, ведь наше движение вперед прямо связано с этим.

Обстоятельство 3. Майдан

Сертификат революции – это внешняя агрессия, внутренний бунт, когда часть элиты предает свой класс и переходит на сторону революции. У революцииесть свои закономерности. Главным результатом Евромайдана было не изгнание президента. Это техническая подробность, всего лишь какой-то человек, который нам не нравился. Главное – это то, что вышел на авансцену слой людей пасионарных и сверхактивных, у которых были другие ценности. Если мы сравним с 91-ым годом, то увидим, что в те годы не было такого слоя людей, которые были заинтересованы в переменах. А наш капитализм строили слетевшееся со всех сторон на добычу авантюристы. Главная победа Майдана – это то, что этот слой людей проявил себя и этих людей было много.

Наши свойства как народа

Наша история наделила нас разными чертами. Главная черта и та, которая мешает нам жить, – это наша стратегия жизни, наши ценности, которые можно назвать стратегией выживания. Они выглядят примерно таким образом:

1. Никому не верь. Особенно государству. Только своим.
2. Скрой все, что у тебя есть хорошего.
3. Не можешь скрыть – обмани.
4. Не можешь обмануть – подкупи.

Эта стратегия выживания работала эффективно столетиями. И она же спасла наш народ в 90-х годах, когда развалилась советская хозяйственная и политическая системы. Мы жили очень тяжелой, но обычной жизнью. Именно тогда была создана грандиозная теневая экономика, которой до сих пор все удивляются. Никто не понимает, почему все рестораны забиты, раз мы так беднеем. Никто не понимает, почему в Украине полтора миллиона незарегистрированных автомобилей. Это результаты теневой экономики.

Теневая экономика имеет довольно много негативных качеств и одно из них заключается в том, что она снижает законопослушность. Сверху до низу все прекрасно понимали, что в условиях полного хаоса, закон невозможно исполнять. И вот это стало основой формирования нашего олигархического капитализма, ведь не было слоя, который был бы заинтересован в создании эффективного капитализма.

Олигархат – это не 15 самых богатых людей страны. Они играют очень важную роль, но они не определяют саму социальную ткань. Ее определяют сотни тысяч людей, каждый на своем месте имеющий монополию и получающий с нее ренту. Это может быть, например,  заведующий отделением, который вместо того, чтобы раздавать бесплатные лекарства, продает их.

Это и есть тот слой людей, который создает олигархический капитализм. Мы все в этой социальной ткани, потому что иначе мы не можем защитить свои права. Это и есть наш доморощенный капитализм. Он очень адаптивный. С ним бороться невероятно трудно, потому что это не десять высших чиновников, это десятки тысяч людей.

Более того, уже дважды мы наблюдаем, как централизованная система коррупции была разрушена. Первый раз при Ющенко, а второй – после Майдана. Поскольку это высоко-адаптивная система, в которую включены практически все граждане Украины, возникает децентрализованная система коррупции, которая имеет более тяжелые последствия для людей, чем централизованная. Конечно, она не такая злокачественная, но она очень тяжелая для людей. Эта аморальность, эта стратегия выживания – фундамент того капитализма, который был создан.

Сегодня можно услышать множество высказываний, что господин Кучма создал этот капитализм: «Вот если бы не было Кучмы, то и капитализма такого не было бы… А если был бы хороший человек, то мы бы создали капитализм, похожий на польский».  Я уверен, что ни при каких обстоятельствах это не могло произойти. Кучма не создал этот капитализм, а оказался выдающимся адаптером, то есть он хорошо адаптировался к этому. А если бы Кучме взбрело в голову построить настоящий капитализм, то сегодня его бы не было в живых.

Объективные обстоятельства делают нас такими, какие мы есть. Почему в Польше или Чехии так не было? Потому что поляки и чехи вернулись домой, у них не было стратегии выживания, они следовали европейской стратегии середины XIX – начала ХХ века. Это была прямо противоположная стратегия выживания: там в основе было доверие, активность, эффективность. Свобода была необходима людям для реализации. Свобода была ответственной.

Например, сейчас очень модно делать пандусы для людей с ограниченными возможностями. Практически всегда эти пандусы сделаны так, что ни один человек с ограниченными возможностями не может взобраться на этот пандус, они короткие. Для того, чтобы сделать его рабочим, он должен быть в три или четыре раза длиннее. Те, кто делают этот пандус, не уважают ни себя, ни других. Это яркий пример того, как мы относимся к себе и людям. Поэтому европейцы имеют совсем другой тип построения капитализма, чем мы. Нам предстоит длительный путь, который уже начался после  Майдана – путь смены ценностей.

Почему олигархический капитализм такой устойчивый?

В нем заинтересованы миллионы людей. Большинство считает, что грабят народ: от него забирают и уводят деньги. Но это самый слабый грех олигархического капитализма. Значительно больший грех – это то, что на протяжении 27 лет олигархический капитализм производил отрицательный отбор кадров. Профессионалы заменялись своими. Более того, все формальные нормы, которым мы подчиняемся, работали благодаря тому, что существовали неформальные нормы. И всё вместе создавало рабочую атмосферу, в которой мы живем. Олигархат сумел за 27 лет трансформировать все нормы так, чтобы они стали коррупциогенными.

Также важен и тот фактор, что экономика страны в ее ключевых и наиболее рентабельных занятиях является монополией. И по той же причине – это источник ренты. Изменить это очень трудно. Беря во внимание всю совокупность факторов, становится понятно, что какой-нибудь герой, который пришёл к власти и решил бы сделать все хорошо, скорее всего погиб бы.  

Наш политический революционный класс – это люди, которые не могут без свободы, имеют европейские ценности, доверяют друг другу и ответственны за свою свободу. К сожалению, они не сумели сделать то, что обычно эти люди делают во время революций – не создали политический проект. Они не создали привлекательную для народа идеологию, не выдвинули лидера. В процессе революции они передали власть старым политикам, наиболее дальновидным и либеральным представителям этого старого политического состава. Эти политики перешли на сторону революции. Но какими бы они ни были дальновидными и либеральными, они живут в рамках своих связей, привычек, стереотипов. Это связано со слабостью организационного процесса.

Почему он такой слабый?  Когда я говорю о европейских социальных ценностях, то описываю европейца нового времени (XIX век). Это был человек организованный, активный. Именно в этом качестве они завоевали весь мир, где общее было для них не пустым звуком. И когда я говорю, что мы хотим быть такими, то возникает вопрос о том, что нынешние европейцы уже не такие. Они не индустриальные, они постиндустриальные. А постиндустриальные европейцы отличаются от индустриальных, они уже не так мобилизованы на общие задачи, не столь агрессивны, больше занимаются собой и своим саморазвитием, они гуманны, терпимы, для них компромисс – это сама цель,  а не форма достижении цели. Это совершенно другой тип европейца.

В эпоху Возрождения в Европе изменилась мораль, и это рассматривалось как величайшее достижение человеческого гуманизма. Именно тогда был выдвинут лозунг, что человек превыше всего. В Средневековье превыше всего был Бог и был какой-то общий контроль надповедением человека. Уже в эпоху Возрождения человек стал мерой всего. Это было очень гуманно, мораль человеческая снизилась, поскольку не было такого контроля. И реакцией на это, инстинктом самосохранения европейской цивилизации, стало протестантство. А 95 тезисов Лютера о том, что он против того, чтобы церковь вела себя аморально и выдавала индульгенции. На самом деле революционный переворот прошел таким образом, что контроль сверху, который создавал европейца, завоевавшего весь мир, перевелся внутрь человека и он сам стал себя контролировать, и так возник современный капитализм.

У меня есть ощущение, что нынешняя постиндустриальная мораль, – это не новая мораль, это кризис-мораль. Мы увидим, как придёт новый Лютер. Только это будет не Лютер, а кто-то один или группа, движение  людей, которые создадут предпосылки для более жесткого понимания задач цивилизации. И это создаст предпосылки для тех, кто хочет сохранить европейскую цивилизацию.

Подведем итоги

 Персоналии – это не определяющий фактор. Институты важнее, чем персонажи. Правила важнее, чем персонажи. Это значит, что если человек хочет что-то делать, то он должен уделять больше внимание правилам. Люди из класса революционеров  не достаточно энергичны и отказываются занимать должности в исполнительной власти. «Слишком грязная работа, я не хочу ею заниматься», – часто говорят люди . Это дезертирство. 

 Не бывает работающих институтов, если ценности противостоят этим институтам. Изменение ценностей – это первостепенный вопрос каждого человека, который переживает за Украину. Вопрос изменения ценностей не решается ни за три года, ни за десять лет. Обычно, третье поколение уже  приобретает новые ценности. Люди могут влиять на этот процесс и ускорять его при помощи образования, которое должно быть пронизано новыми ценностями. Невозможно изменить ценности внутренние, но публичные ценности очень важны.

Мы должны чётко разъяснить себе, что мы не похожи и не должны быть такими, как Польша. Мы не хуже Польши, мы – другие. Мы не можем сравнивать себя с другими странами, потому что у нас разные объективные обстоятельства. 

 Если сравнивать наши перемены  с самыми развитыми странами мира, например, Швецией или Германией, то они равны нулю. Но когда  мы сравниваем себя с дном, от которого мы оттолкнулись, то наши перемены выдающееся. Про это говорят десятки людей на Западе, это говорят официальные лица. Они говорят, что за три года сделано больше, чем за 25 лет до этого. Это если мы берем за точку отсчета дно, от которого мы оттолкнулись. Например, реформа здравоохранения – острая и непонятная. Никто нигде в мире не доволен реформой здравоохранения. Мы еще пять или десять раз будем ее менять, но, как говорил Каха Бендукидзе: «Лучше делать и менять, чем ничего не делать». 

Иллюстрации с Фейсбук-страницы Страйк Плакат