Яся Хоменко – одна из самых заметных дизайнеров на украинском пространстве. В 2012 году она стала звездой Mercedes-Benz Kiev Fashion Week, за пару лет создала несколько ярких концептуальных коллекций, и теперь ее платья носят электроклэш-дива Peaches, поп-укр-дива Юля Санина, художница Зинаида Лихачева. БОЛЬШАЯ ИДЕЯ поговорила с Ясей о роли страз и рюш в жизни украинок, о национальной идентичности и кляпах во рту, которые, как оказалось, отражают не только сексуальные предпочтения дизайнера, но и ее симпатию к классовому неравенству.

– Учти, Яся, я ничего не понимаю в фешн-индустрии.

– Я тоже мало. Пока что.

– Давай тогда начнем с новостей. Ты принимаешь участие в борьбе за премию Design IT. Какие у тебя ожидания от этого события?

– Сейчас я, честно говоря, готовлюсь к Fashion Scout, а на премию я просто подала эскизы и ничего особо не ожидаю. Премия Design IT – это хорошая возможность получить финансирование на свой показ. Очень классно, что появился такой конкурс, но удивляет, что заявок всего около десяти.

– Почему, как думаешь? У нас что, мало дизайнеров?

– Нет, дело не в этом. На Западе таких конкурсов очень много, без участия в них ничего не достичь. В Барселоне, например, на манговском конкурсе было безумное количество участников, и все они какие-то мозгоеды – очень сложные штуки делают. А в Украине, мне кажется, не хватает информирования людей о конкурсах вне digital-среды.

– Но у нас немало вузов, которые обучают дизайну… Почему оттуда никто не идет на конкурсы?

– Может, до них как-то не доходит. Мне кажется, просто большая часть людей еще неумело пользуется digital-поиском возможностей. Со мной тоже такое было: мне было тяжело понять, куда рассылать фотосессии, как себя правильно подавать. Это с опытом приходит.

RCR KHOMENKO aw2012 campaign. Photo – Roma Pashkovskiy

 

 

 

 

– Основатель Fashion Scout Мартин Робертс в одном интервью сказал, что «Киев благодаря этому проекту станет ключевой платформой по поиску молодых и талантливых дизайнеров стремительно развивающегося восточно-европейского региона». А ты как думаешь, какие у украинских дизайнеров шансы попасть в эту огромную индустрию на Западе?

– Есть шансы, но для начала нам нужно наладить производство и коммуникацию с производством. То, что молодые дизайнеры могут на Западе, и что могут у нас – большая разница. У нас возможности ограничены. Сейчас пошить красивую одежду не составляет труда, придумать супердизайн – тоже. Мир требует развития технологий. Недавно я увидела, что Ирис ван Харпен печатает одежду на 3D-принтере – у нас мало кто об этом знает.

– Но 3D-принтер – это еще и дорого.

– Да, конечно. Хотя не знаю, сколько денег у ван Харпен, у нас среди дизайнеров тоже есть небедные люди.

– Все-таки проблема в технологии?

– Да, мне кажется, в этом. Большое количество молодых дизайнеров ездят учиться за границу, потому что там есть понимание дела. По себе знаю: сколько бы я ни работала, у меня методы все же немного аматорские. У меня нет собственного производства, я отдаю свои модели то на фабрику, то на индивидуальный пошив, мой офис – это одновременно и мастерская. Поэтому в Украине нет той конкуренции, которая есть на Западе – мы тут все еще аматоры.

– Как-то с твоей подругой Машей Ревой мы говорили о том, что для того, чтобы получить признание, необходимо ехать на Запад – в своей стране успеха на начальном этапе не добиться. А ты как считаешь?

– На Западе есть определенная инфраструктура. Конечно, если хочешь быть известным, могущественным, то туда прямая дорога. Я думаю, что Маша, научившаяся бешеным ритмам и объемам, приедет и даст нам всем перца. Тут надо растасовать всех. При этом у меня, например, совсем другие темпы: по ночам не работаю, никуда не спешу, живу в свое удовольствие.

– Специфика украинской фешн-индустрии такова, что дизайнеры одевают преимущественно селебрити.

– Ну не знаю, насколько их много, этих селебрити… У меня купила несколько платьев Зинаида Лихачева (художница, жена Сергея Левочкина, руководителя Администрации Президента – ред.), а больше так не припомню.

– Я имею в виду, например, Peaches и солистку The Hardkiss. Ну, неважно. А стала бы ты делать наряды для какой-нибудь Маши из Чугуева?

– Да, с радостью! Конечно! Для меня это важно, это хороший показатель, если мою одежду удобно носить. Peaches сказала, что купила мой комбинезон для того, чтобы в нем ходить за хлебом. И я поняла: вот для чего нужно делать одежду! Чтобы можно было просто в ней выйти за хлебом, в мастерскую или куда-то по делам.

– То есть то, что ты делаешь, вполне могло бы выйти на массовый рынок, так?

– Конечно! Я сделала первую капсульную коллекцию, и вижу, как в ней ходят мои подруги и покупатели на работу. Если я успею все сделать, то в начале ноября выйдет капсула, которая сможет конкурировать с самой Zara.

– А есть ли перспектива у украинских дизайнеров выйти на массовый рынок?

– Мне кажется, чтобы выйти на массовый рынок, нужен большой капитал. Ты обязан иметь свою фабрику, рынок сбыта. Я думаю, у нас все возможно, развивается сообщество, и можно занять сегмент на рынке. Но встает вопрос: как привлечь украинского потребителя? Как объяснить ему, что украинское качество – это не только какая-нибудь фигня с ярмарки, а что это может быть что-то хорошее и интересное.

– Да, это еще вопрос понятия «украинское».

– Очень важно, чтобы потребитель понимал, что нового происходит в Украине.

– В одном из интервью ты сказала: «Меня всегда интересуют те явления, которые влияют на нашу идентичность». По-твоему, влияет ли на идентичность украинцев и украинок та одежда, которая в основной массе продается в моллах и магазинах?

– Да, несомненно. У нас хотят праздника каждый день! Было очень показательно во время Евро-2012: каждую женщину просто бери и на аукцион ставь – все в платьях в пол образца Барби 70-го года. Детей одевали, как подарочных кукол. Я наблюдала все это и поняла, что в этом украинское и есть. Важно, чтобы было красиво, гипертрофированно. И мне очень нравится с этим играться. В коллекции «Империя» я использовала много яркой парчи из Барселоны и нарочито переборщила, чтобы получился такой праздник. Это же классно, что есть блеск! Блеск у нищеты.

Lookbook. RCR. Khomenko

 

 

 

 

 

– Да, пожалуй, желание одеваться максимально ярко и «богато» – от бедности.

– Да… Но на самом деле я не особо слежу, что происходит в моде – сейчас я больше копаюсь в себе. Недавно спросила у своей сестры Леси (Леся Хоменко – художница, участница арт-группы Р.Э.П.), какие комбинезоны лучше сделать. А она: «А комбинезоны что, в тренде?». И я поняла, что абсолютно выпала из общего процесса. Но мне нравится получать наслаждение от того, что я делаю, и плевать, нравится это другим или не нравится. Мне доказывают, что мне надо куда-то стремиться, что-то делать, что я способна на большее, но меня это не смущает. У меня нет угрызений совести по этому поводу. Мне нравится возможность наслаждаться жизнью и делать что-то для людей. Интересно, что через одежду у меня идет контакт с людьми. Чисто предметный контакт. Меня греет, что я делаю что-то нужное. Или я думаю, что это что-то нужное… Но каких-то карьерных устремлений – покорить Запад и стать известной – у меня нет. Я знаю одну вещь: если ты хочешь стать дизайнером, то отмазка, что у тебя на это нет денег, не считается. Деньги каким-то образом появляются: на маленькую партию, на съемку с одеждой, по чуть-чуть.

– Вернемся к потребителям. Как думаешь, исчезнут когда-нибудь платья с рюшами и топы со стразами?

– А зачем? Это же наша аутентичность. Мне кажется, не нужно, чтобы они исчезали. Хотя сегмент европейской лаконичной моды будет расти. Но рюши меня абсолютно не раздражают и даже нравятся. Когда появляется задание для какой-нибудь рекламы сделать ад-переад, у меня аж кровь закипает: салатовый с розовым! Ну вообще!

– Swickd написали в статье «Модная выжимка Украины», что Яся Хоменко в своем творчестве поднимает гендерные вопросы – кляпы во рту у моделей, покрой, похожий на интимные места. Да ты и сама в интервью говорила, что тебя интересует тема феминизма и эмансипации. Почему ты решила перенести этот вопрос в плоскость моды?

– Никакой эмансипации! Я хочу, чтобы женщина оставалась женщиной, я против эмансипации, хотя и против брака одновременно. Мне кажется, чтобы выжить в мире, необязательно быть агрессивным, надо просто жить, как живешь…

– Все равно, некоторые элементы, вроде кляпов…

– Ну… Я просто люблю садомазохизм! (Смеется). Это не то чтобы отражение какой-то глобальной темы, это просто мои личные предпочтения. Да, я люблю кляпы во рту, кожаные штучки, плетки…

– Но это же никто не будет носить?

– Почему не будут? У меня один купили! (Смеется).

– На твое творчество влияет твоя семья, окружение?

– Конечно. Просто у меня довольно болезненное мировосприятие. Я вообще грешна! Помимо всех этих садомазо-штучек я грешу симпатией к социальной иерархии. То есть проблемы коммунизма и равенства всех во всем мире меня не волнуют, мне очень нравится империалистическая иерархия.

– То есть с группой Р.Э.П. ты принципиально не дружишь, по идеологическим соображениям, да?

– Да, у нас с Лесей разные идеологические воззрения. Кажется, первая тема, которая меня сильно возбудила, – это колониальная Латинская Америка. Иногда, бывает, надену комбинезон и соломенную шляпу и представляю, что иду по колонии, что я – белый человек, а вокруг – рабы. Мне нравятся социальные игры – это очень весело. Можешь каждый день выбирать какую-то роль. От этого и кляпы, наверное…

Вот скоро у меня будет коллекция о детстве. Мне не хочется, чтобы люди относились к детству серьезно. Просто это такой маленький период в жизни, из которого все хотят поскорее свалить. И это нужно объяснить прежде всего взрослым. Однажды Зинаида Лихачева купила у меня платье и сказала, что будет носить его со своей дочкой. Вот это классно! Не нужно, чтобы платья одевались только на красные дорожки или показы. Выйти за хлебом, надеть перед дочкой, дома ходить – такие важные аспекты жизни, потому что без хлеба ты умрешь, а без показа – вряд ли.

– У нас есть институты, которые учат придумывать одежду. В школе нас более-менее учат просто шить. А одеваться никто не учит – только на каких-нибудь телешоу, куда нормальный человек не пойдет. Вот если бы тебе дали ключи от кабинета и сказали вести занятия по стилю, о чем бы ты говорила детям в первую очередь?

– Знаешь, что важно? Вкус – это очень субъективно. Люди, которые надевают бред-перебред, имеют на это полное право. Мы не можем навязывать им наш вкус. Если нам это не нравится, значит, это только нам не нравится. Может, для кого-то у нас ужасный вкус, и для них мы – в команде зла.

– Тем не менее, мода задает определенные каноны, а эти каноны задают люди, которые обладают неким «универсальным» вкусом.

– Мне кажется, ничего такого нет – эти люди просто более влиятельные, влияют на каких-то писюнов, а те повторяют. Я почувствовала себя счастливой, когда поняла, что могу выйти на улицу в чем-то ужасном – в обтягивающей майке с люрексом, растянутых штанах. Не нужно себя ограничивать. Главное, чтобы тебе самому было классно носить то, что хочется. Разве не это самое важное?